Весёлова Евдокия Михайловна

Интервьюеры: Чудинова Мария (Россия), Соснина Оксана (Россия), Marlene Klinger (Австрия), Игорь (Украина).

Меня зовут Евдокия Михайловна Весёлова. Родилась в 1921 году в селе Раздолье (?) Харьковской области. Мой папа, Михаил, был земледельцем, его семья жила неплохо по тем временам. Мама умерла во время родов, отец женился на другой, поэтому жила я с мачехой.

У меня было много братьев, но они поумирали еще в молодости, во время голодомора. До сих пор помню, как я ходила босиком по снегу, голодная, пухлая. Отморозила на всю жизнь ногти на ступнях. Мы питались буряками: ходили на базар. Если там кто-то давал скотине буряк, мы подбегали и ели его. Один брат остался жив, он служил в армии в Севастополе. Была одна сестра, она вышла замуж и жила в Харьковской области.

В Константиновку моя семья попала в результате раскулачивания. Было это в 1933 году. До войны мои родители работали здесь в колхозе, в котором было около 100 человек. Работали на земле, жилось тут неплохо. До переезда в Константиновку я, полусирота, работала по найму прислугой у еврейской семьи. Училась в школе, но мало. А в Константиновке до войны я работала на стекольном заводе резчиком стекла. Рабочий день длился с 8 до 16 часов дня. В свободное время занималась хозяйством, детьми из нашей семьи.

Когда объявили, что началась война, это было для нас очень неожиданно, внезапно. Такая истерика была у всех!

Однажды я пошла за хлебом, а тогда без документов никто не ходил. Немцы отобрали у меня документы, а после пришли полицаи ко мне домой и забрали меня в Германию. Мы, те, кого угоняли, шли пешком до железной дороги, немцы нас охраняли. Из Константиновки забрали много народу. Затем нас посадили в товарные вагоны и отправили в Берлин. Скорее всего, это было в 1942 году. Евреев в большинстве расстреливали.

Мне попались неплохие хозяева, они меня не обижали. У них был большой дом - 12 комнат - и 5-6 детей. Я должна была следить за детьми и помогать по дому. Я жила в отдельной комнатке. Ходила в своей одежде, но если она портилась, могли дать новую. Кормили неплохо, помню фасолевый зеленый суп.

Немецкий язык я не понимала, хозяйка подводила меня, например, к кровати и объясняла, что надо заправить кровать, пол помыть. Я работала одна, вставала рано. Мои хозяева ценили меня, потому что я была честная. Вечерами я штопала и сильно плакала по дому, по папе. Я писала письма домой, но ответов не получала. Я ждала, что меня освободят, но очень всего боялась. Даже не представляла, вернусь домой или нет.

В 1945 году пришли русские. После освобождения я некоторое время работала поваром при советской воинской части, которая стояла в Берлине. Русские относились ко мне хорошо. Я умела готовить, варила им и первое, и второе. Там я познакомилась со своим будущим мужем, Василием, он работал кладовщиком, а я брала у него продукты. Он был из Ленинградской области. Затем, на товарняке, я вернулась домой. Позже Василий ко мне приехал, и в 1947 году мы поженились. Его уже нет в живых. Он сам построил наш дом. У нас родились две дочери: Люся (1947 года рождения) и Света (1953 года рождения). Сейчас, конечно, есть и внуки, и правнуки.

После войны я снова стала работать на стекольном заводе резчиком по стеклу. Зарплата была небольшой, на нее немного можно было купить. Один раз мне пришла компенсация из Германии.

Сейчас я живу лучше, чем в молодости. У меня хорошие дочери, только болеют часто. Я часто вспоминаю войну, голодомор, как я ходила босиком по снегу.

Я желаю, чтобы больше не было войны, не было голода. Это самое главное.