Зубанюк Надежда Павловна

Интервьюеры: Ольга Пономарева (Украина), Коноваленко Валик (Украина), Koloszár Szonja (Венгрия).

Интервью Зубанюк Надежда Павловна

Расскажите, пожалуйста, о себе и своей семье?

Меня зовут Зубанюк (по мужу Бурьян) Надежда Павловна. Я родилась 2 февраля 1926 года в селе Лысанивци, на Хмельнитчине, в Западной Украине. Я родилась в сельской семье, родители были колхозниками. В семье нас было двое – я и моя сестра Анна, которая в годы войны тоже была в Германии и работала в Лейпциге. В 1933 году во время голода мой отец отправился в Константиновку пешком в поисках лучшей работы. Он так же вернулся пешком обратно в родное село еще до начала войны.

Помните ли вы, как началась война?

Я очень хорошо помню тот момент, когда мы узнали, что началась война. Мы гуляли по селу с моей подругой, было воскресенье. Когда мы увидели, что в одном из дворов парень по имени Миша бегает по двору и суетится, мы спросили, что случилось, и он ответил, что началась война. Позже, когда начальник почты принял официальную телефонограмму, все уже знали официально, что началась война. А через две недели в село пришли немцы.

Что случилось после того, как пришли немцы?

Вскоре после того, как пришли немцы, мы получили официальные повестки явиться на железнодорожную станцию. Так же приходили полицаи, которые заставляли нас идти. Но никто из нас не пытался сбежать, даже не думал о подобной возможности т.к. все боялись, что немцы сожгут дом и семья останется без хозяйства. Боялись за родителей. Мы могли взять с собой только самые необходимые вещи, хлеб и одежду.

Что вы помните о дороге в лагерь, на принудительные работы?

Мы пришли на станцию Даражня. Кто как – кто пешком, кто на телеге. Это был первый раз в жизни, когда я видела железную дорогу. Мы были сельскими жителями. Нас погрузили в товарные вагоны и закрыли двери.

Первая остановка была в Польше в городе Перемышль, где мы проходили первую мед. Комиссию. Нас гоняли голыми. Мы стеснялись. Нас особенно не проверяли – в основном смотрели волосы, голову, девочек смотрели немного по-женски. Так же обстригали и обривали голову.

Потом нас снова погрузили в вагоны и отправили уже в Германию.   Нас привезли в село которое называлось «Пермасенск», или как-то так. Некоторых из нас  отобрали буэры для работы в селье, но большинство, в том числе и меня забрали в трудовой лагерь, который находился между городами Диденгофен и Кунсик. Лагерь находился на реке Мозель.

Опишите жизнь в лагере?

Мы жили по 12-14 человек в комнате, в простых деревянных бараках. Кровати были двух ярусные. Кроме этого в центре комнаты была печка для отопления, на случай холодной зимы.

Как вас кормили?

Свиней кормили лучше. Вот так нас кормили. На завтрак нам давали только кружку кофе, на обед капусту и картошку, не чищеную, с водой (я бы не называла это супом). На ужин давали 300 грамм тяжелого черного хлеба, очень маленький тонкий кусочек маргарина, вареную картошку (но хорошо сваренную, в мундире) и снова кофе.

В чем именно заключалась ваша работа?

Мы работали на вагоноремонтном заводе. В мои обязанности входила обработка досок, которые использовались для пола в вагонах. Мы работали по 12 часов в день – с 6 утра до 6 вечера. В выходные не работали. Было два выходных дня.

Получали ли вы деньги за работу?

Мы получали немного денег, но я не могу сказать точно сколько (сколько-то марок). Но по сути мы не имели реальной возможности их потратить.

Были ли в лагере рабочие других национальностей?

Да, в лагере так же были поляки, но они жили в гораздо лучших условиях, чем украинцы или русские. У них было постельное белье, их лучше кормили, у них была отдельная столовая, так же им разрешалось иногда покидать территорию лагеря.

Разрешалось ли вам покидать территорию лагеря в выходные?

Иногда по воскресеньям нам разрешалось покидать территорию лагеря маленьким и группами, которые менялись. В эти дни мы ходили в ближайшие села, где жили в основном французы. Они относились к нам хорошо. Например, французы, которые работали с нами, иногда незаметно передавали нам еду – кусочек хлеба или что-то еще. Только так, что бы никто из немцев этого не видел.

В такие выходные у нас была единственная возможность потратить заработанные деньги. Парни покупали пиво. Нам же, девочкам, хотелось купить какую-нибудь дешевую кофточку или что-то из одежды, что бы хорошо выглядеть.

Пытались ли вы сбежать?

Нет, так как покидать территорию лагеря было опасно. Нам не было, куда пойти. Мы были сельскими девчатами, боялись всего. Поэтому мы даже не дум али о подобной возможности.

Над вами издевались в лагере?

Нас не избивали, поэтому я не могу сказать, что к нам было жестокое отношение. Но, иногда, они были  с нами грубы. Однажды на заводе я почувствовала себя очень уставшей, и прислонилась к сложенным стопкой доскам, закрыла глаза и чуть так и не уснула стоя. Это увидел немецкий солдат, который обходил завод и следил за тем, как мы работаем. Он подошел ко мне вплотную и как закричит: ‘Warum du schlafen?’ (Почему ты спишь?). Я так и подпрыгнула.

Однажды, я купила пододеяльник в клеточку и  сшила себе панталоны. Когда была бомбежка и нас повели прятаться в лес, один из охранников увидел мои панталоны – он сразу понял, что они сшиты из пододеяльника, которые выдавались полякам. После я проходила через лагерь, и этот же охранник позвал меня в комнату, где сидел еще один немецкий офицер. Они  спросили меня украла ли я этот пододеяльник. Я ответила, что купила. Тогда они сказали мне их снять, т.к. кто-то еще мог увидеть мои панталоны и подумать, что я украла этот пододеяльник.  Я сняла панталоны и ушла. Но по-настоящему, это означало, что кто-то из поляков украл этот пододеяльник у своих же и продал его мне. На меня не кричали поэтому я могу сказать, что отношение к нам иногда было совершенно разным.

Был ли кто-то с вами в лагере, кого вы знали ранее?

Да, здесь были люди, которых я знала, из моего родного села. Была одна моя подруга, так же была девушка из моего села, которая исчезла после войны, и так и не вернулась. Так что никто ничего не знал про ее судьбу и что с ней случилось.

Были ли у вас в лагере какие-то развлечения, возможность как-то проводить досуг?

Да, иногда нам устраивали танцы в столовой, где обедали поляки. Нам это очень нравилось. Мы ходили на танцы. Ничего не поделать – молодость есть молодость. Однажды мы ставили в столов театр по мотивам украинской пьесы «За двумя зайцами», где главную роль играл парень переодетый в девушку.  Даже французские женщины приходили посмотреть, так как  им было очень интересно.

Была ли у вас возможность следить за новостями о войне?

На заводе был мужчина, которого звали Эмиль. Он всегда говорил, что Эмиль болеет и доктор пишет ему больничный. На самом же деле Эмиль не болеет, а слушает радио. Он сообщал нам последние новости о войне. Однажды он принес карту и показал, что советская армия уже заняла наш регион и освободила мое село. Это меня тронуло, и я расплакалась. Он спросил, почему я плачу, скоро конец войны, может я не хочу возвращаться домой? Но на самом деле нам было грустно от того, что мы знали, что там остались наши семьи, они там, а мы здесь и никто не знал, каким будет наше возвращение, вернемся ли мы вообще.

Что сучилось, когда война стала подходить к концу?

После того, как немцы узнали, что вскоре придут американцы, никто больше не заботился про лагерь. Мы сбежали и шли, придерживаясь течения реки. Но вскоре мы проголодались, у нас не было с собой никакой еды. Немцы стали снова собирать людей и обещали им накормить их.

Так как я больше не хотела возвращаться в лагерь, я пошла в ближайшее село и нанялась на работу к женщине француженке. Она говорила, что ее муж на фронте и ей нужна помощь с маленькими детьми. Как я поняла уже потом, муж ее был в рядах сопротивления, в партизанах. Я смотрела за детьми, помогала со стиркой, убирала в доме. Выполняла простую домашнюю работу. В этой деревне было много бежавших из лагеря и оставшихся работать и помогать по хозяйству местным жителям – французам. Но вскоре в село пришли немцы и стали собирать и сгонять людей снова. Однажды я делала уборку, пришли немецкие солдаты, спросили русская ли я, и не смотря на просьбы женщины оставить меня у нее, т.к. ей нужна помощь с детьми – меня забрали.

После этого нас погнали на поля копать картошку, а позже – рыть окопы. Где-то в марте 1945 нас погнали вглубь Германии, т.к. немцы опасались наступления американцев. Мы были вынуждены идти пешком около 50 километров, что было очень утомительно т.к. на нас была деревянная не гнущаяся очень не удобная обувь. Нас привели в какое-то село, где мы спали в здании школы на соломе. Через несколько дней, один из немцев подошел к нам и сказал, что завтра здесь будут американцы и нас погонят  дальше вглубь Германии, поэтому если будет возможность – убегайте, чем раньше, тем лучше.

На следующий день нас погнали из села, и шестеро из нас решило бежать вместе. Из лагеря нас было пятеро – два парня и три девушки. Мы шли по улице и просто свернули в темный переулок между домами, когда охрана на что-то отвлеклась. После этого мы прятались три дня в стогах сена, в поле, недалеко от села, где мы жили раньше. Иногда парни ходили в село, что бы раздобыть нам какой-нибудь еды. Мы видели, как через поле проходили какие-то войска, но не знали кто это. Через какое-то время мы узнали, что село заняли американцы, и мы вернулись в здание школы, где мы раньше спали. Мы ходили иногда просить еду у жителей села, что-то нам давали т.к. все понимали, что нам нечего есть. Потом нас забрали американцы, которые базировались в бывшем немецком военном городке. Они собирали русских и украинцев. Устраивали нас на ночлег и готовили на всех еду. Мы провели здесь где-то 4-5 месяцев.

Знаете ли вы что-то, что случилось с остальными людьми из лагеря?

Ходили слухи, что их погнали дальше, вглубь Германии, на Рейн. И что, когда они переходили мост через Рейн, мост взорвали вместе со всеми людьми, что были на нем. Все они утонули в реке или погиб ли от  взрыва. Но я точно не знаю, правда, это или нет, и кто именно взорвал мост. Возможно немцы, которые хотели скрыть следы своих преступлений.

Как вы, в конце концов, добрались до дому?ейн

Когда американцы собрали нас в лагере, они сделали список русских и украинцев по регионам и областям, и сами люди ходили со списками и записывали кто откуда. Потом нас отправляли поездами по различным городам. Туда же, откуда нас угнали. Я вернулась в свое село в августе 1945 года.

Были ли какие-то изменения в вашем родном селе?

В основном, нет. Так как большинство стариков осталось в селе. Несколько домов сожгли (тех, кто отказался прийти на железнодорожную станцию или сбежал). В целом же село осталось не тронутым т.к. не было таких домов которые бы остались совсем без хозяина.

Как вы оказались в Константиновке?

Моя сестра переехала сюда, и я решила последовать ее примеру. В селе было не очень много возможностей найти хорошую работу, и мы переехали сюда в поисках новых возможностей. Затем я работала нянечкой в детском саду 16 лет, а потом нянечкой в больнице. У меня один сын – Святослав и двое внуков.

Рассказывали ли вы свою историю своим внукам?

Конечно, рассказывала. Они меня слушали очень внимательно, но для них это как что-то из сказки, как роман или кино. Они не могут поверить, что это могло произойти в реальной жизни и просто не могут оценить всю глубину и тяжесть этой памяти.

Я думаю, что современная молодежь просто не хочет понимать, что с нами произошло, они стали менее сострадательными. Но я рада, что у них не было возможности пережить то, что пережили мы.